Часть 1
Глава 1. Невыдуманные рассказы о детях группы Френе
- Как дружить со взрослыми
- История с кактусами и Жуковым
- Проект в опасности
- Жуков отчаянно бьется и побеждает
- Неожиданные инициативы координатора
- Официальная часть
- Нашли, как наказать Жукова
- Пришла помощь свыше
- Как Берсенев экзамен в престижную гимназию завалил...
- Когда рефлексия важней «больничного»
- Экопроекты и не только...
- Кратко о значении развитых эмоций и тонкоорганизованных воспитанниках
Как дружить со взрослыми
Френисты из экспериментальной группы детского сада умели дружить. Что тут особенного, скажете вы, все люди дружат. Но дружили-то они не только с ровесниками, но и с взрослыми.
Как же завязывались эти необычные знакомства? Да как-то сами собой и завязывались. Просто ребята к этим людям обращались по поводу самых разных, часто нешуточных дел.
Не менее важно и то, что и взрослым было интересно с ребятами. Покажите мне человека, большого или маленького, который отказался бы обсуждать важные для него вопросы или не захотел говорить о делах, которые сам любит.
Да и сами ребята были не совсем обычные – увлеченные такие, деловые. И смешные к тому же: старались свою речь приправлять научными словами, правильней сказать, околонаучными словечками, которые не всегда к месту использовались...
Понятное дело, френистов стали узнавать в микрорайоне. Временами взрослые их окликали: Берсенев, привет! А они приветливо махали в ответ и целеустремленно шагали с воспитателями по своим неотложным делам.
Другое дело, на обратном пути – когда шли не спеша, с чувством исполненного долга, основательной походкой многоопытного рабочего. Теперь можно было и со знакомыми взрослыми потолковать, если те не были заняты.
Тогда обе стороны сходились у ворот, оживленно обменивались новостями, договаривались о новых встречах.
– Ну что, может, к вам заглянуть на этой неделе? – спрашивали, например, пожарные из соседнего депо, – а то нам ликбез по пожарной безопасности надо проводить?
– К нам! – во все горло кричали ребята...
– А что за ликбез такой, знаете?
– Не-е-е-т!!!
И все вместе громко смеялись...
Помимо работников пожарного депо, ребят узнавали в авторемонтных мастерских, службах скорой помощи, полиции... Эти объекты словно специально поблизости от их детсада построили: добро пожаловать, двери самых достойных для изучения мест в городе открыты, загляните, пожалуйста!
Вот ребята по-соседски и заглядывали. Осматривались, знакомились, договаривались о новых встречах.
Дальше – больше, деловые экскурсии организовывали. Они на эти мероприятия приходили не просто так – а основательно готовились вместе с воспитателями. И уже на месте во все вникали, донимая специалистов бесконечными вопросами. И уже дома, в своей группе, садились за стол у школьной доски и с воспитателем, или кем-то из родителей, сводили свои заметки в единое целое, подолгу разбираясь с только им понятными рисунками-схемами и очень короткими, часто из одной лишь буквы, текстами из записных книжек.
Френистов хорошо знали в читальных залах ближайших библиотек. Библиотекари принимали их как старых знакомых. Чтобы не надоедать и не сильно мешать, ребята ходили в библиотеки группами в 5-6 человек и поочередно: на одной неделе в одну библиотеку сходят, на другой в другую. Иногда в центральную районную библиотеку ходили, она чуть дальше располагалась.
А что было делать? Доклады писать надо? Надо. А в группе еще блокнот Френе был, в него ребята вопросы записывали. Ответственным за этот блокнот приходилось трудней, чем докладчикам – вопросы им сыпались, как из рога изобилия. И на все надо было ответить.
Конечно, в группе Френе и своя библиотека была, ее вместе с родителями организовали. Там много энциклопедий, справочников было. Но информации все равно не хватало.
Компьютер был только один – на нем ребята каждый день по очереди свои тексты печатали. Только вот, к сожалению, интернета тогда не было – не "погуглишь", как говорится...
Вот и приходилось друзьям-библиотекарям френистов выручать, и в поиске информации помогать и, чего греха таить, самим ответы из книг в их тетрадки вписывать, печатными буквами, чтобы быстрей получалось.
Иногда информация бралась прямо из головы – кто-то делился знаниями. Тогда ребята схему человечка под ответом рисовали, а рядом букву "Э" записывали (эксперт рассказал).
И в этой спешке не так уж важно было, в какую сторону эта "Э" смотрит...
Нашим бескорыстным помощникам очень нравилось, как ловко это все проделывалось. "По-другому нельзя, – поясняли дети, изображая человечка, – докладчик должен записывать, где данные берет".
И в овощных магазинах микрорайона френистов знали. "А-а, экологи к нам пожаловали", – приветствовали их продавцы, как давних знакомых. Затем передавали припасенные для них капроновые сеточки, чтобы в них корм для птиц на деревьях развешивать.
Если покупателей не было, наши добрые знакомые выходили из-за прилавков и помогали компактней укладывать вещи. Ведь все свое нехитрое имущество ребята с собой носили, а все эти рюкзаки, лопатки и ведерки, рулоны с плакатами, включая бесценный флаг Френе, не всегда их слушались – то сползут, то торчат во все стороны...
В таком благоприятном окружении со стороны взрослой части населения ребята и жили. Отношения на равных воспринимали спокойно: друзья же... Люди на планете Земля так и должны общаться – полагали они. А как по-другому то?..
История с кактусами и Жуковым
В один из дней, когда дети расслабленно бродили комнате в ожидании окончания обеда своих более медлительных собратьев, френистам позвонили и по саду разнеслась удивительная весть: городское отделение Детского фонда предлагает френистам кактусы! В горшочках! За ними надо ехать в бух-гал-те-рию одной удаленной организации! На трамвае! Вывезти надо до окончания рабочего дня.
– Поторопитесь, пожалуйста, – беспокоилась Эльвира Павловна, председатель фонда. Отмените сегодня все ваши проектирования-планирования, иначе не успеете.
С появлением каждой новой порции информации радость ребят только усиливалась.
Ну, сами подумайте: до этой бухгалтерии действительно было не близко – она располагалась в старой части города!
Ехать до старой части города надо было на трамвае! А это уже не поездка, а целое путешествие!
Самое интересное, что поездка совпадала со временем дневного сна! А дневной сон в детском саду, как известно – это своего рода священная корова, к которой никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не должен прикасаться. Это знает каждый.
Проект в опасности
Да-а..., хорошие новости, как, впрочем, и плохие, в детских садах распространяются с молниеносной скоростью... И дверь экспериментальной группы распахнула заведующая детсадом...
А мы-то, тоже мне взрослые экспериментаторы-френисты! О таких строго обязательных вещах, как согласование с начальством изменений в распорядке дня, почти всегда вспоминали в последнюю очередь...
Поскольку спецподготовка к нарушению режима детского сада была налицо (да и на лицах тоже), все говорило о закрытии еще не начавшегося проекта...
Надо было срочно попытаться обосновать важность задуманного мероприятия. Но делать это с разновозрастной командой и в положении самого жесткого цейтнота...!
В итоге заведующая получила самый невразумительный поток бессвязных слов и желаний детей и взрослых, которых застали врасплох... Начался он с безумных благодарностей Детскому фонду за его понимание... "ведь только там понимают, сколько самых разных богатств френистам надо: и старые книги, журналы и плакаты, и черновая бумага и картон, и деревянные брусочки и колбочки (список был безостановочным и затяжным)... А как тогда организовать библиотеку? Как изучать по карточкам математику и русский язык? Как проводить опыты разные?.. А из чего поделки делать, чтобы деньги на ярмарках зарабатывать?.. Ведь френисты много путешествуют, чтобы и в других городах и селах про систему Селестена Френе знали... Ну, не одним ездить, конечно, а вместе с родителями-френистами и воспитателями тоже... Теперь вот за кактусами поедем – штук десять кактусов, а может, и сто двадцать даже! (надо же, никто не удосужился уточнить эту цифру...) Ведь не любоваться на них, нам их подарят, а чтобы эксперименты разные проводить... Но и полюбоваться, конечно, можно, если у них цветы распустятся"...
– Стоп! – прервала заведующая, – ответьте мне только на три вопроса: а) сколько детей и взрослых поедет, б) успеете ли вы вернуться к ужину, в) какую тару с собой возьмете?
Ни на один из этих вопросов ответа, конечно, не было. Но все собравшиеся, включая малышей, отчетливо поняли: нам разрешили!
Значит ли это, что в потоке бессознательного действительно сквозили аргументы, или возымело действие безграничного перечня необходимых материалов и средств, которые нам самим приходилось добывать (органы управления образованием тогда это мало беспокоило), так и осталось невыясненным.
Впрочем, как и другой вопрос: почему наша славная заведующая согласилась выделить под эксперимент полностью оборудованную детскую комнату, а со временем и целых две комнаты по никому неизвестной педагогической системе Селестена Френе. Поверить людям с улицы и без предварительного решения вышестоящей организации не рисковому в общем-то человеку классических взглядов на образование – это я вам скажу... поступок! Ведь меньше часа хватило на договоренности!
Возможно, время перемен и общая атмосфера сыграли свою роль – ведь 90-й был на дворе! Время возможности глотка свежего воздуха для одних, время сумятицы для других, возможности что-то урвать для более расчетливых людей ...
Мог повлиять и факт открытия в том же месяце небольшой школы Френе, находившейся напротив детского сада, почти забор в забор... Которая также была безбоязненно и наотмашь организована по результатам предварительных договоренностей организаторов с директором одной из городских национальных школ. Благо, одно крыло этой школы было незанято...
Жуков отчаянно бьется и побеждает
Андрюша Жуков получил трехдневное "изгнание" в малышовую группу. Пострадал он из-за своей излишней импульсивности и, откровенно говоря, глупой беспечности... То свою подшефную в музыкальном зале забудет, а она изревется вся из-за какого-то пустяка, то от ребят отстанет, чтобы на новой детской площадке "горочку испробовать"... А его обыщутся так, будто без него мир перевернулся.
Вот и заработал Андрюша самое жестокое наказание из списка, который сам же с ребятами на общем сборе и напридумывал – вон он висит в самом центре огромного френевского стенда.
Хоть пострадавший гусем ходил в малышовой группе помощником воспитателя, как опытный френист Андрей понимал, что в его-то возрасте ходить в малышовую – да позорище просто...
И в разгар выборов координатора в походе за кактусами, Андрей пристроился к ребячьему "командному пункту" и, улучив момент, стал приводить доводы в пользу своей кандидатуры.
Обосновывать он умел, а на этот раз делал все мастерски. Как говорил!.. С каким подъемом! Использовал все резервы природного обаяния. И вытаскивал из себя все, о чем и сам понятия не имел – и пафосную интонацию, и эффектные выбрасывания рук выше головы...
И ведь мотивировать умел... Проходя мимо, я заслушалась просто...
– Ребят, что поделаешь, мне надо ехать, оставаться нельзя... Ведь запас на исправление (он зачем-то потрогал макушку) у меня закончился, все. В малышовой я без дел, как без рук... Он стал засучивать рукава, чтобы показать обессиленные руки. Между прочим, – сказал он, застегивая пуговицы на рукавах и выдерживая паузу, – люди исправляются только в невыносимых делах...
Френисты хорошо знали Жукова. И не только знали, но зачастую и сами применяли его "приемчики"... Поэтому разом его обрывали: хватит, Жуков, уже слышали. Но в этот раз, похоже, Цицерон превзошел себя самого...
Спустя некоторое время, когда мы торопливо шагали к трамваю, Толик поравнялся со мной и деловито заговорил о Жукове.
– Но если – опять – нарушит – слово, – чеканил он свои слова в такт наших шагов, то останется в малышовой еще на неделю. И он согласился, – добавил он, выразительно посмотрев на меня. Честно говоря, я попыталась, но не смогла проникнуться ужасом риска, которому подвергался Жуков в младшей группе, но который тонко улавливал Толик...
Через пару шагов он добавил: – Вообще-то, Жуков нам самим нужен...
– Ну, конечно, нужен! – обрадовалась я.
... нужен, потому что у него получается со взрослыми", – хмуро закончил он.
– Как! А у тебя? У тебя не получается с ними?
– Получается. Но у него получается... как у взрослых.
Неожиданные инициативы координатора
Разложив пожитки в конце холодного полупустого трамвая и как-то по-домашнему устроившись (новые пространства френисты обживали быстро), мы стали обдумывать план действий. А затем схематично, "в три фломастера", наглядно изобразили на ватмане кто, что и в какой последовательности делает.
Еще в начале разработки сценария – а это было знакомство и рассказ о нашей группе – вдруг Толик предложил передать эту работу Жукову.
– Хорошее начало – это половина дела, не боишься, что подведет? – спросила я.
– Нет!
– И все же...
– И на войне так было, – быстро подхватили мои слова ребята, – все трудные дела командиры делали. (“Не забывают о проекте "Война", – с удовольствием отметила я, – все время его вспоминают”...)
– А ты и есть командир, хоть ты и координатор.
– От тебя зависит, сумеем мы подружиться или нет...
– Дадут нам шесть кактусов или один, – поддержали нас и младшие ребята, – а может нас выгонят даже...
– А что?.. Могут!
– И тогда шесть человек приедут в садик с одним кактусом?
Последние слова подшефной потонули в дружном смехе детей и самого Толика...
Не обошлась без общего смеха и завершающая часть проектирования. Когда координатор сворачивал в трубку наш священный план, в нижней части ватмана все увидели шесть нарисованных, вселяющих ужас ядовито-зеленых, кривых колючек...
Округлив глаза, ребята ждали пояснений Толика.
– "А это ... результат всей работы", – деловито пояснил наш координатор, докрутив рулон.
И тут раздался новый взрыв хохота...
Несмотря на то, что Толик в экспериментальной группе обитал с первых дней ее основания, он впервые согласился занять место координатора проекта. Да он, откровенно говоря, все еще не дотягивал до этой роли. Но у нас с ним и его мамой за несколько дней до излагаемых событий состоялся серьезный разговор. Такой серьезный, что и сегодня не могу простить себя за резкость тона. Можно, конечно, найти кучу оправданий – "это была индивидуальная работа по извлечению ребенка из панциря, в который он столько времени забивался" и т.п., но почему-то чувство вины не проходит, а ведь прошло столько времени...
Чем ближе мы подступали к кактусам, тем больше Толик печалился... Это можно было понять – ведь на него свалился такой груз ответственности...
Мы с Жуковым прониклись жалостью к координатору и решили поддержать. Отозвали в сторонку и сообщили, что мы оба всегда будем рядом и, если что, тотчас придем на выручку. А чтобы поднять ему настроение, невпопад добавили: уж лучше умереть от смеха, чем от страха!
Между тем, трамвай подъезжал к большому мосту, после которого была наша остановка. Объект назначения нашли быстро, и отдел с табличкой "Бухгалтерия" отыскали. Неожиданности нас ждали за дверью с этой табличкой...
Как только вошли, на нас тотчас обрушился цунами из возгласов, типа, "ой, какие миленькие гости-и-и, ой, какие маленькие-е-е"...
Представляете состояние нашего координатора, решительно настроенного на запланированные действия? Конечно, он стушевался. Да и кто бы выдержал лавину этих умилений... У него ведь не было опыта участия в опереточных постановках такого рода!
Мои попытки внесения коррективов в установки хозяев тоже не увенчались успехом – они лишь немного приглушили возгласы и притушили улыбки... На рабочий лад они все же настроились, но значительно позднее, когда наступила их очередь себя презентовать. Но все по порядку...
Официальная часть
Координатор группы начал свой доклад глухим, официальным голосом, избито-перебитыми фразами (где только он их понабрался...). Затем стал рассказывать о невероятно интересных делах, которыми занимаются френисты – о новых дорожных знаках для пешеходов по обходу больших, как озеро, весенних луж, которые они с ребятами придумали и установили, но это не растормошило слушателей ...
Но мы с Жуковым были начеку и стали отчаянно спасать положение, разбавляя водой центральный доклад нашего проекта. Это возымело действие, расшевелилась не только публика, но и сам докладчик. В результате концовка речи координатора-триумфатора потонула в бурных, продолжительных аплодисментах под самый что ни на есть здоровый, искренний смех наших симпатичных хозяек.
Потом вышла вперед наша воспитанная Катя и попросила женщин рассказать о себе самих и делах, которые приносят пользу людям. Женщины развеселились, но отвечать отказывались. Потом все же одна смелая работница сказала: "Хорошо вам, у вас вон есть Толик-командир, а наш командир в командировку не во время уехала..." Но кое-что все же рассказала. Оказалось, по роду своей деятельности они ... считают. "Все считаем и считаем, считаем и считаем, а какая польза – задуматься некогда... ", – невесело рассказывала она. Остальные бухгалтеры с ней соглашались и дружно кивали головами.
Фиксируя конец доклада, френисты разразились громкими, продолжительными аплодисментами... Они хорошо усваивали бюрократические процедуры, поэтому знали, что после доклада наступает очередь уточняющих вопросов. И с присущей им дотошностью стали разбираться, для чего это бухгалтеры считают и что считают...
Выяснилось, что у них один бухгалтер зарплату работникам считает. Ребята это враз поняли, и даже высказались по этому поводу. Они отметили, что это выступление им очень понятно, потому что их родители тоже зарплату с работы приносят, чтобы на них нужные вещи покупать – книжки, игрушки или в отпуске отдыхать...
Другой бухгалтер за зданием, компьютерами и другими вещами следит, чтобы они целыми были.
Третий бухгалтер считает, сколько чего к ним пришло, чтобы товары делать и сколько этих товаров сделано.
Еще у них есть касса с сейфом, где деньги лежат.
После этого женщины рассказали, какие бухгалтеры бывают, и спросили, какими бухгалтерами ребята хотели бы работать. Почти все выбрали бухгалтера-кассира, который рядом с сейфом сидит и настоящие деньги, а не цифры в документах считает.
Оказалось, что в этой организации, как в группе Френе, планы по разным делам составляются: кто по материалам составляет, кто по деньгам...
Если кто-то план плохо выполняет, тому премия урезается. Зарплату платят, а кусок премии урезают или вообще не платят. А отдел, где работают женщины, бухгалтерия называется, он контролирует, выполняется план организации или нет, а для этого приходится много считать.
В это время наши "ответственные за понятия" усердно записывали в рабочие блокноты печатными буквами новые слова: премия, план по материалам, зарплата, товар... Время от времени эти слова выделяли, а потом громко произносили их помощники, в роли которых особенно усердствовали мы с Катюшей.
– Ваши карточки очень похожи на карточки Френе по математике – мы по ним до прогулки занимаемся, – сказала Катя, – в них очень удобно числа разные записывать.
– Как же это вы по ним занимаетесь? – поинтересовалась одна работница.
А это был любимый Катин конек! И она очень искусно, как только она умела это делать, рассказала бухгалтерам про наши занятия.
Девочка считала, что ей повезло на этот раз, она сама рассказывала о наших занятиях. Она ведь не должна была сама выступать – ей надо было лишь помогать Регине, которая готовилась к самостоятельному рассказу. Но по важным обстоятельствам она осталась дома, а вместо нее поехал Андрюша Жуков...
Катя еще таяла в громе аплодисментов, когда одна из работниц отдела преподнесла ей подарок – коробочку с карточками... Тут уж дети от души захлопали, и даже закричали браво!
– Приступим к кактусам! – сказал Андрей
– А теперь..., – напомнил бухгалтерам Андрюша Жуков, приступим к кактусам! Женщины снова засмеялись, но к предложению прислушались и вынесли из смежной комнаты четыре пакета – по три кактуса в каждом пакете – всего двенадцать штук! Затем помогли разложить подарки по другим пакетам, чтобы каждому френисту было что нести.
– Как же вы все это унесете, вы на машине? – участливо спросила одна женщина.
– Унесе-е-ем! Мы же на трамвае, – ответил Жуков под дружный смех веселых женщин. Вот с этой-то минуты он позволил себе расслабиться и начать свою извечную игру на публику. И как мы с ребятами ни старались, вроде бы и сам он старался, но уже не мог остановиться...
На обратном пути, очень довольные собой и кактусами, мы подвели итоги на задней площадке трамвая, даже поаплодировали координатору Толику – он справился с очень трудной для себя ролью! А незаменимый Жуков...
Нашли, как наказать Жукова
– Что будем делать с Жуковым? – спросил меня подбежавший Толик, когда мы подходили к нашему саду. Он ведь в трамвае еще и кактус свой забыл!
– Но у него был пакет, когда мы выходили из трамвая! – возразила я.
– Нет, это был пакет подшефной...
Что я могла на это ответить?
– Пусть снова идет в малышовую, что ли?.. – допытывался координатор, беспокоясь за члена своей команды. Безусловно, эта сторона дела не могла меня не радовать – Толик впервые в истории своей жизни проявлял качества полноценного лидера.
– Садитесь вот на эти скамейки и решайте сами, что делать, – сказала я уставшим голосом и отошла от своих истязателей подальше...
Не прошло и пяти минут, как за спиной раздался голос Толика:
– В общем, мы решили...
Если кратко, ребята решили отдать все кактусы школе Френе. Они их, видите ли, не заслуживают, потому что не сумели перевоспитать Жукова.... Оу май год, как говорится...
– Вот так, – заключил Толик, обводя взглядом потупившихся ребят. Отдадим все десять доехавших кактусов. Отдадим сейчас. И пусть Жуков сам расскажет школе Френе, почему мы отдаем им наши кактусы. Десять штук. С горшками!
Школа Френе располагалась в нескольких шагах от нашего сада...
– Тогда вперед! – сказала я старшим ребятам, махнув в сторону школы Френе. – А мы с подшефными отправимся в сад.
О спасение! У входных дверей нас ждала воспитательница, верней, лучшая воспитательница системы Френе! Она поняла все с полуслова: да, в первую очередь займется уставшими малышами; да, быстро накормит их ужином и сделает все возможное, чтобы они не очень распространялись по поездке – все расскажем на общем сборе, когда вернутся старшие ребята.
А я успевала позвонить с телефона заведующей садом, педагогам школы Френе, чтобы разъяснить суть сложившейся у нас ситуации...
В школе тоже все быстро "схватили", свои же люди: не подарочки им принесут – дети приняли решение наказать себя за прегрешения, и жертвуют школе с таким трудом добытое имущество. Их надо выслушать и вместе прийти к правильному решению.
Учитывая, что дети с дороги и еще не ужинали, все надо сделать быстрее быстрого... Ведь не предупредишь, они непременно воспользуются ситуацией в "корыстных" целях – привлекут к разговору своих детей и пошло поехало...
Казалось, главное обговорено, все складывается более или менее удачно... Но при подъеме по лестнице гул голосов родителей подсказал, что не все так безоблачно... Значит, воспитатели потеряли бдительность, а может малыши-подшефные их перехитрили, но слух о наших бесславных приключениях разошелся... Впрочем, так оно и оказалось...
Но почему так много родителей? Вроде бы, не пятница, когда детей раньше забирают, не занятия родительского университета...
Мама Андрея Жукова и остальные родители, тихо переговариваясь, выходили из открытой настежь двери группы Френе...
Жизнь показала, что медлить в таких случаях нельзя, иначе, чего доброго, и на скандал можно нарваться. Но это возможно в обычной системе образования, а у нас-то система Френе, у нас-то другие родители, они равноправные педагоги-экспериментаторы...
– Общий сбо-о-о-р, общий сбо-о-о-р... Все хорошо-о-о... общий сбо-о-о-р... все рассаживаемся и готовим места для остальных родителей, – почти пропела я им, копируя интонацию наших детей и увлекая за собой маму Андрюши Жукова в небольшой компьютерный класс. Похоже, ее надо было приводить в чувство в первую очередь.
– Вы просили индивидуально поработать с сыном? Так эта работа началась... Посмотрите на события сегодняшнего дня с этих позиций, хорошо? И активно включайтесь в работу родителей, сколько можно отлынивать. Сегодня будем работать на Вас и Вашего сына...
Особой радости на лице мамы Андрея, конечно, не было, но глаза были понимающие...
– Там много подготовительной работы, – я кивнула в сторону комнаты, где предстояло провести общий сбор, – помогите воспитателям.
Когда я вошла в общую комнату, родители с детьми уже сидели полукругом на детских стульчиках и, раскрыв тетрадки, ждали начала собрания, а дежурные взрослые возились с таблицами, стараясь прикрепить их на школьную доску...
В это время в раздевалке послышался гул, гул любителей кактусов...
При естественном течении событий они бы уже давно ворвались в группу, на ходу расстегивая свои курточки и выплескивая переполняющие их эмоции... Кто же их притормозил ... Ага, в комнате нет... помощника воспитателя. Видимо, сориентировалась в обстановке и пошла встречать ребят. Молодчинка просто, растет на глазах!
Чтобы начать разговор с собравшимися родителями, не хватает одного – нужна информация о том, с чем «кактусоводы» пришли из школы Френе? Но выйти для переговоров с ними нет ни секунды времени...
Пришла помощь свыше
Не нами замечено, что когда двигаешься в правильном направлении и не щадя себя, то кто-то свыше щедро помогает... И действительно, помощь пришла с неожиданной стороны...
На горизонте событий обозначился новый персонаж – заведующая нашим детсадом. Это именно она в наших педагогических изысках представляла государство российское, если хотите, самолично отвечая за возможность экспериментировать над достославной традиционной системой воспитания...
Сейчас она в раздевалке проведет с ребятами необходимую беседу или, по-нашему, окончательно "запорет ситуацию", затем, возмущенная, войдет сюда...
Кого-то еще не хватает для полного счастья? Да-а, как же мы могли забыть? Должны же подойти остальные родители... Надо сказать, что-то они долго подтягиваются...
Когда дело швах, надо ссыпать все продукты в общий котел и все быстро сварить, главное, не забыть посолить... А можно, как говорят наши юные практикантки из пединститута – надо просто слинять...
– Проходите быстрей на общий сбор, Татьяна Викторовна! А то мы Вас заждались, даже в кабинете Вашем побывали. Молодцы, ребята, так организованно разделись! Проходите мыть руки, вас быстро накормят за отдельным столом, а потом присоединяйтесь к работе уважаемого собрания... Спасибо за помощь, уважаемый помощник воспитателя, сегодня вы нам очень помогли и, можно сказать, получили боевое крещение френиста... Еще раз спасибо!
– Толик, а ты задержись, пожалуйста, на минутку. Мое мнение – ты сработал хорошо, четко... Так же четко расскажи в двух словах, как вы сходили в школу Френе.
– Хорошо сходили.
– Хорошо-сходили, – повторила я за ним, загибая по очереди пальцы. Как и просила – ровно два слова!
Мы рассмеялись.
– А теперь, пожалуйста, поподробней.
– Вон! – предельно кратко сказал Толик и махнул рукой в самый конец детских шкафчиков. На подоконнике, словно солдаты, готовые к новым испытаниям, выстроились в ряд горшки с кактусами.
– Вернули? Не взяли?!
– Взяли, взяли... один, – успокоил меня Толик.
– Что с Андреем решили? – безразличным тоном спросила я.
– Да учителя-френисты сказали, простить его надо. Еще раз.
– А ты как считаешь, только честно?
– Ну, вообще... против, он ведь не исправился...
– Может, нам с тобой взять над ним шефство? Вдвоем?.. Три шкуры будем с него драть, если что!
Толик расхохотался, выплескивая из себя все переживания своего бурного дня.
– На общем сборе ты это предложишь или я?
– Я! – он уже размашистым шагом шел в сторону группы. – Я и про Вас скажу!
– И про три шкуры не забудь! – крикнула я вдогонку.
...Вот, пожалуй, и вся история с кактусами. А общий сбор прошел хорошо, не растянуто, как обычно.
Помимо непосредственной работы с детьми, у педагогов Френе есть, как минимум, второй план или вторая плоскость – педагогическая. Вот как в истории с кактусами. В рабочую группу "Кактусы" все хотели, еще бы, вместо дневного сна ехать на трамвае по важному делу – кто откажется?! Пришлось сослаться на срочность проекта и сказать, что воспитатели уже определись кто поедет. Поездка за кактусами в общем-то не тянет на настоящий проект, это больше экскурсия, но задача воспитателя из каждого дела выудить максимум воспитательных задач. В данном случае надо было насколько возможно – хоть чуть-чуть – подтянуть Толика на роль лидера, определив его координатором. (Тем более, основание было – он был старший в группе и привычных "личностей" в группе не было, мы их специально не ввели). Но Толик тоже сомневался, сможет ли он быть лидером, поэтому сориентировался в обстановке (и молодец, надо сказать!) и определил себе сильного помощника Андрюшу.
Как Берсенев экзамен в престижную гимназию завалил...
Ближе к концу учебного года родители детей-выпускников группы Френе начинали определяться, в какую же школу пойти: в школу Френе, в гимназию или в обычную школу, ближе к дому.
Родители-френисты долго не раздумывали – шли в школу Френе. Они так рассуждали: дети друг друга знают ("да не знают, они как братья" – было замечено кем-то из них); со школой связи установились – и над проектами вместе работали и совместные семинары для педагогов города вместе проводили; к учителям не надо привыкать, знаем и сильные, и слабые их стороны, главное же – система одна: сами ее выбрали и основательно в ней покопались как со стороны теории, так и практики...
Конечно, определенные вещи в школе их не вполне устраивали, но они знали, что это можно изменить в случае чего.
Родителей, которых больше устраивала традиционная школа, было большинство. Если родителей-френистов "просто убивали" "оковы" и "тормоза" сложившейся системы образования, к которым они относили "вечно дергающих детей педагогов", "путающие сознание ребенка занятия" и др., то родительское большинство этого не замечало. Но в нашу группу водили детей с удовольствием. Наверное, видели усилия педагогов и родителей-экспериментаторов и, соответственно, отдачу. Поэтому старались выполнять все поручения, которые им давали экспериментаторы.
Что касается детей, то за них они не сильно волновались – более способных отдавали в гимназии, остальных – в обычные школы, ближе к дому.
Заметим, любая классификация семей весьма условна, поскольку индивидуальных различий в них более чем достаточно. Даже в семьях френистов мнения расходились. Вот как у Андрюши Берсенева: мама была за гимназию, а папа – он стоял у самых истоков формирования нашего эксперимента, был, естественно, против.
Так вот, в один прекрасный майский день мы с Андреем, крепко держась за руки, отправились пешком к намеченному его мамой объекту. И мне эта вылазка из "берлоги Френе" была как нельзя кстати – надо ведь в курсе дел коллег по нововведениям. Тем более, что с директором гимназии, куда мы направлялись, благопристойной, в общем-то, женщиной, мы были знакомы, не раз контактировали на выездных семинарах, организуемых за городом.
Между тем с самого начала нашего путешествия траектории наших с Андреем переживаний не задались – почему-то они были разнонаправленными. Нельзя сказать, что я переживала по поводу поступления воспитанника в гимназию, но все же некоторое напряжение имело место быть... По крайней мере, беззаботно прыгать на одной ножке, держась за руку другого, пусть и довольно-таки близкого человека, описывая вокруг него круги, как это делал Андрей, желания не было...
“Положим, групповые тестирования мы проводим, ежеквартально, – рассуждала я, время от времени приостанавливаясь и давая возможность Берсеневу завершить очередной виток вокруг собственной персоны. – Мы делаем это с целью отслеживания личностного продвижения воспитанников. Индивидуальная диагностика проводится часто, по мере выявления личностных проблем. Так что опыт работы с опросниками у Андрюши есть, – думала я. – Активный, раскованный, речь развитая, книжки давно читает... Да и свои тексты чуть ли не ежедневно на компьютере печатают, рисунки к ним делают... Кстати, он рисует хорошо... и на тхэквондо свое с братом ходят... Не может он психологам гимназии не понравиться... Надо у него уточнить, как он себе процесс отбора в гимназию представляет...”
В тот момент меня беспокоило одно – ничем не обоснованная беспечность и радостное возбуждение воспитанника: не в Луна-парк же мы направились...
Тут он с силой потянул меня за руку на противолежащий тротуар, чтобы "на трамваи смотреть". Действительно, смотреть вниз было интересно: трамвайная линия проходила по площадке на основательной глубине, которую на некотором отдалении пересекал большой мост. Периодически далеко за мостом появлялась небольшая точка, постепенно увеличиваясь и снижаясь, она терялась под мостом и затем неожиданно вырастала, как из-под земли, устремляясь ввысь... Трамвайная линия как бы прочерчивала параболу с нижней точкой под мостом...
Начертив эту параболу на песке, мы с Берсеневым разбирали ее основные характеристики... Его заинтересованность в этой фигуре все более возрастала, вопросы не иссякали...
– Все, – остановила я его, вспомнив о неисправности его эмоциональной траектории. – Вот по таким параболам тебя и будут спрашивать в гимназии. И провалишься ты там с треском, как этот грохочущий трамвай, – сказала я ткнув пальцем в глубоченное пространство. И это не смешно! Вывести этого жизнерадостного типа из благостно-счастливого состояния не получалось...
Должны же у человека возникнуть хоть какие-то переживания, проявиться маломальское напряжение... Ведь и проблема налицо – преодолеть препятствие, постараться быть в числе избранных... Надо же, вконец упустили эмоциональное развитие ребенка, – сокрушалась я, испытывая угрызения осколков совести.
Если ты не сосредоточишься и не сумеешь пройти это тестирование, – вертелось у меня на кончике языка, – лично мне будет жутко неудобно перед директором гимназии, поскольку я с ней хорошо знакома... Но сумела сдержаться и не давить на ребенка, ведь существенное упущение в структуре личности ребенка было на совести горе-экспериментатора...
Андрей все же притих, когда мы подходили к большому мосту и за ним показалась гимназия.
Отдельный вместительный кабинет психолога, его интерьер были, конечно, на зависть. И дамы в красивых деловых костюмах светлых тонов держались с присущим учителям достоинством.
Разумеется, они попросили меня подождать в вестибюле, потому что так положено. Но убедительная просьба поприсутствовать, изложенная поставленным, как у них, учительским тоном, и обещание без промедления превратиться в невидимку, возымели действие, и я разместилась наискосок от диагностируемого.
Вопросы были такого плана ... Лучше расскажу про случай, который произошел недели две назад непосредственно с нами, со мной и моим мужем. Нам надо было дней десять помогать готовить уроки одной первоклашке. Мы договорились, английский и математику помогает он, остальное было на мне. Девочку мы знали хорошо, лучше некуда, к тому же была не без способностей, и задания были несложные – полистали тетрадки-учебники. На следующий день мы решили познакомиться с учительницей, после уроков она провожала детей и беседовала с родителями.
Первым делом она сказала, что математика ни-ку-да не годится, жуткая картина! Кто из вас так напортачил? После искреннего признания, я пошла на выручку: вообще-то он имеет отношение к программированию... И попросила пояснить, что же было не так.
– Во-первых, – сказала она, – если работа выполняется дома, надо писать домашняя, а не классная работа. “ Вот черт!” – вырвалось у кого-то из нас... – Во-вторых, после этой строки надо пропустить четыре строки. А при выполнении действий надо отступить от полей на 2 клетки... – А в самих действиях тоже напортачили? – уточнили мы. – Еще бы вы в действиях напортачили!
Психологи знали свое дело хорошо, формулировки вопросов были отменные, речь у них была них четкая, дикторская.
Вросший в кресло, ссутулившийся Берсенев был сумрачен, отвечал глухим невыразительным голосом, с трудом выдавливая из себя слова. Да и у меня желания незаметно погрозить пальцем, а лучше погрозить кулаком, что было бы естественным в складывающейся ситуации – чтобы этот мальчишка хотя бы сел, как человек, почему-то не возникало. Я сидела с безразличным видом, для полного счастья, мне не хватало одного – жевачки.
Триумф красивой правильности был очевиден, мы же выступали тут, как сейчас модно говорить, « лузерами»...
Между тем диагностика подходила к концу. Андрею дочитывали небольшой текст в 5-6 строчек: "Река была ни широка, ни узка ... ", по которому, как минутой раньше предупредили диагносты, они должны были задать несколько вопросов на понимание.
Развалившийся в кресле Берсенев на психологинь не смотрел...
– Итак, Андрюша, какая была река? – спросила растягивая слова психолог в песочном костюме.
– Нормальная... – ответил ей Берсенев исподлобья...
Тут последняя капля моего терпения, видимо, лопнула, я решительно поднялась с кресла... Андрей тоже быстро соскочил с кресла, встал рядом и взял меня за руку.
Психологи развели руками: – Извините, вы все сами видели – вялый, малоубедительный... одним словом... мы же не можем...
– Вы не должны извиняться, оценка совершенно объективная. С такой подготовкой мы не можем претендовать на поступление в вашу гимназию. До свидания!
Мы с ветерком, семимильными шагами пересекли вестибюль. Не уточняя у дежурного учителя, не подошла ли директор гимназии, по-быстрому покинули помещение. Сожаления не было. Верней, оно не было вытеснено тем сложным чувством недоумения-сожаления и еще чего-то еще, которое начало складываться, когда мы чертили на песке эту чертову параболу...
Веселенький Андрей, не отпуская мою руку, прыгал козликом как ни в чем не бывало... Ни капли сожаления или чего-то большего у него не было. Я освободила руку, когда мы вышли на безопасное место, и подтолкнула его вперед. Возможно, он воспринял это как жест прощения, потому что развеселился окончательно... Да, – думала я, глядя на Андрея, – отнести к этому жизнерадостному существу те эпитеты, которыми наградили его психологи гимназии, тем более, на фоне разгорающегося лета, этих палящих лучей, трудное дело...
– Хочу посмотреть на параболу, – крикнул Андрей, когда мы перешли мост, и во весь дух побежал к “нашему месту”. Подбежав к нему, он уперся подбородком в широкие перила и вновь стал наблюдать за трамваями, за тем, как они словно лыжники на трамплине, разбегаются по убывающей вниз и взлетают вверх по возрастающей ветви этой параболы. “И настроение его менялось в соответствии с этим графиком”, – думала я... И решила обсудить это с источником моих грустных раздумий.
Мы подошли к месту с расчерченным песком, а Берсенев обвел палочкой от мороженого оси координат и саму параболу.
– Знаешь, и настроение твое менялось по этому графику. Смотри, вот какое оно было у тебя, когда мы вышли из садика. Тебе махали ребята, кричали "Ни пуха, ни пера!". Потом... – я повела палочкой вниз. – Самое плохое место было вот тут, – показал Андрюша на нижнюю точку. – Правильно! – обрадовалась я. Это и есть нулевая точка! И это было в кабинете психолога, где ты провалился, так?
– Я не провалился, – с каким-то мальчишеским достоинством сказал Берсенев, – я не хотел...
Честное слово, только в эту самую секунду разрозненная до этого картинка сложилась и ... все мгновенно прояснилось...
– Так ты хочешь в школу Френе!?..
Солнце слепило глаза, на светло-синем небе ни единого облачка, только ближе к горизонту прочерчены широкие параллельные полосы из пористых облаков... а по песку, смешно зарываясь с головой в песок, пробирался одинокий упрямый муравей... Май на дворе!
Подбегая к воротам сада мы увидели всех наших ребят – они стояли у окон возле входа, прижав носы к стеклу. Они стояли и ждали нас...
Увидев нас, они высыпали на узкую площадку над входной лестницей, а вслед за ними, степенно ступая, вышла наша заведующая... Из-за ее головы выглядывало радостное лицо воспитательницы... Все широко улыбались...
Мы стояли внизу и тоже улыбались: мы не поступили...
– Пройдемте ко мне в кабинет, – быстро и громко, старясь быть услышанной в краткие паузы между криками "Браво!" ребят, сказала заведующая садом. Она уже успела включить свой официальный голосовой регистр.
А спустя некоторое время она весело смеялась, уточняя, какая же была та самая река, которой интересовались психологи гимназии. Думаю, она старалась запомнить, чтобы рассказывать другим.
– Как, как он им ответил, какая была река?
– Нормальная, – отвечала я ей басом, сползая с кресла и глядя исподлобья... Нормальная река и нормальные ребята, Татьяна Викторовна! А мне надо бежать к ним!
Когда рефлексия важней «больничного»
Сами подумайте, куда френисту без рефлексии, если это базовое умение современного специалиста, человека? Да и в структуре личности рефлексия присутствует... Может ли в этом случае новая, альтернативная система образования обойти ее вниманием? Нет.
Вот и стали дошколята из группы Френе ре-флек-си-ро-вать. Делали они это дважды в день, подробно и продолжительно – перед обедом, обобщенно и кратко – в конце рабочего дня. В вечерней рефлексии часто принимали участие и подоспевшие родители.
Занятие это – не бесполезное: один одно заметит, другой – другое, третий – третье – вот и польза всем получается. Рассаживались они когда как. То несколько столов вместе составят, то кругом или полукругом на стульчиках садятся, а то и прямо на полу, на большом ковре кружок формируют. Иногда, когда совсем не успевали, – например, с экскурсии или похода поздно возвращались, прямо в кроватях рефлексировали, а воспитатели – извечные помощники ребят в их развитии – все, что они говорили, в виде схем и кратких записей на школьной доске отображали.
Непременное условие рефлексии – должна быть некая поверхность, которую все видят – школьная доска, флипчарт или просто кусок бумаги, на которых отображается фломастерами, маркерами и прочими пишущими средствами все самое важное, о чем говорится.
Да, еще выбирается координатор рефлексии от ребят, но можно и не выбирать, если координатор дня соглашается это делать.
Честно говоря, рефлексия – не самое простое дело для детей, тут надо головой много думать. Сначала каждый вспоминает все самое важное, что произошло с самого утра и до обеда. Потом оценивает это и решает, что больше всего понравилось, а что, наоборот, – не понравилось. Но и это еще не все: твоя голова должна вспомнить, чему новому ты научился... Не умел – не умел, а потом раз – и научился, это, во-первых, чего ты вообще не знал, даже подумать не мог, что такое бывает, а сегодня узнал, – это, во-вторых, если продолжать загибать пальцы, то в-третьих, это то, чему ты сильно обрадовался или удивился, а может, красоту какую заметил и она тебя очень порадовала или напротив, ты горевал, потому что тебе что-то очень не понравилось... Вот сколько всего надо держать в голове! Эту часть рефлексии воспитатели называют "пройтись по умениям, знаниям и чувствам".
Еще труднее координатору рефлексии. Если малыши-подшефные могут попробовать быть координаторами дня – с помощью шефов, конечно – то координаторами рефлексии – никогда. Им же надо всех по кругу выслушать и понять... А если ребята непонятно говорят или не все буквы выговаривают? Надо еще и схе-ма-ти-зи-ро-вать! Допустим, Данилка на рефлексии сказал, что больше всего запомнил умственную разминку, с которой занятия утром начинаются. Еще бы ему не запомнить, если его разминочная группа других победила, потому что он сам разгадал два самых трудных фокуса. Тогда надо Данилку в виде простого человечка нарисовать и рядом с человечком букву "Д" написать – Данил это, значит; знак плюс около него поставить – понравилось ему, означает; слово фокус или хотя бы букву "Ф" успеть написать, чтобы вспомнить потом, что он фокус отгадал...
Нет, быть координатором рефлексии без воспитателя никак нельзя – ведь дети только учатся это делать...
Это когда процесс рефлексии все больше формализуется, особенно когда менее творческие воспитатели это делали, которые еще не научились заводить детей, вдохновлять, смешить их ...
Так вот, в один прекрасный день, послушав начало этого ставшего формальным мероприятия, "явилась" мне одна идея... И с разрешения воспитателя, участвующего в детской рефлексии и однозначной поддержки прервать процесс, потому что заунывные вещи иногда лучше приостановить, подумать как это изменить, улучшить...
Ребята ожили, конечно, но спросили, а что до сна будем делать, ведь есть еще время...
– Если быстро подготовиться ко сну и лечь, имеется возможность услышать фантастическую сказку, – было им ответом.
Вряд ли прошло десять минут, когда в компьютерный класс, где мы с воспитателями обычно рефлексировали, заглянула помощник воспитателя: – Дети готовы!
Ого, быстро! Хорошо еще успели обсудить основные события и выделили главное из них. Вот в чем оно состояло.
Один френист, для справедливости скажем, он меньше месяца у нас, совершил неблаговиднейший поступок: чтобы его группа вырвалась вперед, он спрятал под ковер основной инструмент соперника. И это не осталось незамеченным...
Но это полбеды, посчитали мы, с такими вещами мы научились справляться, более того, случаи такого рода были хорошей зацепкой для последующей воспитательной работы... Но сегодняшняя история породила новую проблему: дети перестали общаться с нарушителем и, хуже того, при первой же возможности стали укорять его...
Мало того, что ребенок из категории новеньких в группе, так еще был далеко не из ершистых или брутальных. Учитывая это, с первых дней его пребывания на новом месте у нас с ним состоялся доверительный разговор о том, что я буду ему помогать осваиваться. Для этого достаточно было, проходя мимо, справляться о его делах, приобнять за плечи или показывать глазами, что наши договоренности в силе...
Вот почему выносить этот вопрос на ребячью рефлексию было нежелательно, а учитывая все более демагогический характер этого действа, судя по неоднократным наблюдениям, еще и опасно.
Вероятно, именно безвыходность ситуации и цейтнот нежданно породили новую форму рефлексии – сказочно-фантастическую, как мы ее назвали. Со временем, когда новая форма рефлексии вошла в нашу жизнь, мы с экспериментаторами стали разбираться, что это за форма и с чем ее едят. Легко разобрались, что в основу построения сюжета лег квест – способ, известный с давних времен. А в приключения – у наших детей из них котировались исключительно космические – вводились персонажи, которые одновременно с преодолением преград на пути к звездам, совершали поступки, а чаще проступки, страшно напоминающие деяния френистов.
Итак, фантастическая сказка "Бедствие на маленькой планете Аква".
На маленькой планете Аква в созвездии Аквамарин произошла трагедия вселенского масштаба: она остановилась! Аква не могла больше вращаться – ни вокруг своей оси, ни вокруг солнца, которое ее обогревало, ни вокруг своей галактики вместе со своим солнцем...
Во что это могло вылиться? Вылиться могла вода, прежде всего. Ведь она сплошным слоем покрывала планету Аква. Вы, конечно, знаете, что аква в переводе с латинского языка означает во-да...
Народец с круглыми глазами замотал головой – не знаем, да это сейчас не важно, говорили их лица, рассказывайте дальше... В этот момент мимо меня на цыпочках, прямо в носках, пропорхал к стенду за видавшим виды блокнотом Френе ответственный за этот блокнот.
Как акваляне по ней ходили, спросите вы... Просто они умели – это – делать. Да, преспокойненько ходили по воде, что вы хотите...
Катастрофа наводила ужас, ведь ждать можно было чего угодно: столкновений с другими планетами, звездами... прямо на глазах аквалян сплошным потоком с планеты в космос стекала вода...
Беспрерывно посылали они межпланетный сигнал бедствия SOS по специальной азбуке Морзе: три точки – три тире – три точки (для убедительности я простучала сигнал дважды). Аквалянам оставалось только одно – ждать... Нужна была безотлагательная, экстренная помощь, нужна была, как воздух ...
Когда эта маленькая планета нежданно-негаданно зависла...
– Стоп-машина! – успел вставить кто-то с задних рядов, не иначе, как Жуков... Прокатился рокот возмущения, типа, не лезь, не мешай...
...сигнал бедствия SOS распространился по всей Вселенной. К маленькой Акве летели спасатели не только с Млечного пути, нашего созвездия, но и с других галактик... Шутка ли – обитатели целой планеты могли перетонуть...
Была в этой истории одна небезынтересная деталь: акваляне обещали научить ходить по воде экипаж корабля, который раньше других прибудет на Акву. Они знали этот секрет и вот уже тысячу лет никогда и никому его не раскрывали ...
В числе других спасателей летели к Акве два космических корабля с нашей планеты – с планеты Земля. Они уже пролетели больше половины пути и очень рассчитывали быть первыми!
Тишина стояла мертвая. И понятно почему: комната большая, детей на кроватях – как сельдей в бочке, любой шорох для них – большая помеха, особенно для слушателей в конце комнаты. Надо сказать, народец этот был весь в белом: ребята, будто сговорились, укрылись по плечи одеялами в белых пододеяльниках и встали на колени – не иначе, чтоб лучше понимать, что сегодня происходит.
Что касается рассказчика, у которого сомнение – а вдруг не пойдет? – испарилось в первые же секунды. Слова его текли непрерывной струей... Еще бы – видеть столько пар заинтригованных глаз...
Основная задача фантастической сказки состояла в том, чтобы разрешить основную проблему, обозначенную воспитателями – изменить негативное отношение ребят к нашему Нику (имя изменено), нормализовать его самооценку. Это получилось.
После сказки мы общими усилиями вспомнили и схематично изобразили основные события прошедшей части дня. Сомнения в понимании этих событий отдельными ребятами были развеяны через уточняющие вопросы. Отношение детей к тому, что происходило, было уточнено. Координатор дня напомнил план на вторую половину дня. Ответственный за блокнот Френе зачитал вопросы, которые он успел вписать, пока слушали сказку, воспитатель добавил еще парочку вопросов...
Эффект от рефлексии был неожиданным, победа над ставшим тягомотным вариантом рефлексии, безусловно, одержана. Но мы-то с воспитателями были тертыми палачами, поэтому очень хорошо понимали, что будем комбинировать старый и новый варианты в зависимости от степени утомленности детей, сложности тем и т.д. Хорошо понимали, что каждая новая форма проведения приводит к новым вопросам...
Буквально на следующий день обозначилась проблема самых продвинутых ребят – Кирюши и Тани. Они видели, какой эффект производят сказки-фантазии, как их оценили ребята. Поскольку у них все получалось легко, они решили, что и у них все получится интересно и весело. Но дети их осаждали, говорили, что им, что их не интересно слушать... Продвинутые, так сказать, не сдавались, требовали внимания...
А причем тут больничный лист, который упомянут в названии этой части повествования? Интерес ребят к сказкам перед сном был, правда, каким-то непомерным, нездоровым, что ли... То ли космическая тематика их так заинтересовала, то ли им нравилось быть героями очередной фантастической серии... то ли сюжет был знаком... или нравилось находить соответствия между вымыслом
По мере приближения времени, отведенного для сказки, дети начинали проявлять беспокойство: отменят – не отменят, вдруг их раньше заберут... А Русланчику, он был на год-полтора помладше ведущей группы ребят, сказка соответствовала и уговорил маму прийти на сказку, будучи на “больничном”.
Поскольку в этот период проводилась важная работа по подготовке документов на лицензирование в высших образовательных структурах, и не только экспериментальных групп Френе, но и школы Френе, нагрузки хватало. Честно говоря, было не до сказок и фантазий... Вследствие этого, фантастические истории с рефлексией дня чередовались с обычной рефлексией.
Так вот, уговорив маму пойти в сад на сказку, будучи на “больничном”, Руслан переживал – а вдруг представление не состоится... Поскольку дверь в компьютерный класс, где работали педагоги, закрывалась в исключительных случаях, здесь часто и дети путались под ногами. Что они там могли делать? – думаю я, делая эти записи.
В этот день чаще других кружил вокруг нас Андрюша Жуков... К чему бы это, – не раз мелькала мысль... Наконец, он подошел и решительно очень спросил, будет ли сегодня сказка... Я показала на ворох исписанных бумаг: видишь? В это время быстро выглянула из-за двери и тут же исчезла голова Руслана... Догадка моя была верной – это именно он попросил опытного переговорщика Жукова выяснить, будет ли сегодня сказка, и если что – поспособствовать, так сказать... Что чуть позднее и подтвердила жизнь... Таким образом, новая форма рефлексии победила не только старую, но и “больничный”...
Экопроекты и не только...
И все же экологическое направление работы детей было одним из главных: ведь надо было спасать эту планету Земля!
Вряд ли нашей умненькой и эмоциональной Дине исполнилось пять лет, когда она выговаривала здоровенному водителю большого "КамАЗа": – Как вы могли, как вы могли такое сделать, – указывая палочкой на двух неподвижно лежащих дождевых червей в луже с бензиновыми разводами... А тот по настоянию детей с недоуменным видом вышел из машины посмотреть, что же за проступок у продуктового магазина он совершил...
А как ахнул от удивления, не поверив своим глазам, наш рациональный "технарь" Валентин, когда новенький мальчик Миша, просунув руку за забор соседнего детсада, выломал ветку цветущей акации... "Ты... она... ", – Валя тогда просто не находил слова...
Это тогда мы с воспитателями решили, что период идеализации мира мы несколько затянули, и пора "заземлять" детей. В этих целях был организован "Общий сбор".
В этот раз представления о теме сбора у воспитателей и воспитанников явно расходились. Настрой детей был логичен и в общем-то понятен, тем более, что время от времени они бросали критические взгляды на Мишу. Нам же, взрослым, на реализацию тайного плана требовалось немного времени. Не на продолжительную "медитацию", нет, а хотя бы на переключение сознания на философский лад, но этих свободных минуток у нас никогда не было...
А вот разговор с детьми получился. Поговорили о сложности мира, о существовании добра и зла ... Дети приводили красочные примеры того, как иногда побеждает зло и, вставая на сторону людей, защищали их, говоря о том, что они совершают ошибки по незнанию, необразованности. В целом, царила атмосфера добра и радости от того, что мы понимали друг друга...
Кратко о значении развитых эмоций
и тонкоорганизованных воспитанниках
Френисты любили смеяться – хлебом не корми. Казалось, всегда были наготове и только ждали случая повеселиться. Но как они "чуяли" ситуацию, потрясающе просто! Но если происходил бескомпромиссный разговор или решалась чья-то судьба или что-то подобное, дети реагировали правильно. Не было ни одного случая, чтобы они поддались на шутку или другие провокации эмоционального порядка.
И дело не только в том, что дети в этих случаях умели сдерживать эмоции, хотя и это очень важная штука. Они горевали в атмосфере горя, грустили при плохом настроении... Более того, им не нравилось, когда соответствующую атмосферу не чувствовали другие, вновь поступившие ребята, например. Однажды, когда после обсуждения совместных планов дети расходились по своим делам, к Назарчику подошла "новенькая" девочка и начала рассказывать про своего зайчика. Назар, а он и сам-то только-только начал втягиваться в работу, говорит ей в сердцах: какой зайчик, какие ушки! И напоминает ей про их очередные "грандиозные" дела... Значит, эмоциональное развитие ребенка идет в правильном направлении, а именно: после этапа мотивации на Дела наступил этап перехода к реальным действиям, при котором в естественном состоянии всегда присутствует некоторое напряжение: с чего я начну, смогу-не смогу и т.п. В этой связи стоит рассказать о первых днях пребывания Назарчика в группе.
Поскольку в группе появился человечек с тонкой организацией психики, было понятно, что ему надо помогать с вхождением в общие процессы. Поэтому чуть не в первый же день у нас с ним состоялась доверительная беседа в пустой раздевалке, "секретный разговор", как сказали бы сами ребята. Я пообещала, что первые дни в садике, пока он привыкает к новым порядкам, буду ему помогать. Как я буду узнавать, что ему плохо? А буду иногда подходить и спрашивать, а в остальное время мы с ним будем переглядываться. Мы так и поступили. Мимикой, кивками, подмигиваниями через головы детей мы незаметно посылали друг другу сигналы... Назарчик в саду больше не плакал.
Как не плакал? Однажды он так плакал... сейчас расскажу как все было.
Он совершил довольно редкий в нашей среде проступок, и ребята об этом узнали. Что в подобных случаях бывает, известно: и в детских, и во взрослых коллективах на какое-то время с человеком перестают общаться окружающие. С одной стороны, он в коллективе, с другой, пребывает в изоляции. Этому положению не позавидуешь... Вот в этот самый не самый веселый отрезок жизни, Назар, конечно, стал искать выход. Он вспомнил про наши с ним переглядывания и начал посылать наши с ним условные сигналы. Я не реагировала. Хотя не меньше его была озабочена выходом из этого положения... Тогда он начал по-настоящему переживать, но какое-то время сильно крепился. А перед дневным сном не выдержал и, уже лежа в постели, уткнулся в подушку и громко разрыдался.
Никто из детей и воспитателей не подошел его успокаивать – дети уже и это понимали, только помощница воспитателя, а в то время эта должность называлась "нянечка", бросила свои "посудные" дела и, подсев к Назару, стала тихонько похлопывать его по спине... Нянечка наша заметно продвинулась в решении педагогических проблем, отметила я про себя.
Приближалось время прослушивания сказок. Ребята стали заранее забеспокоились о том, будут ли им обеспечены необходимые децибелы тишины. И даже стали просить Назара быстрей успокоиться: "сказка же". Несмотря на сложный период личной жизни, возможно, и Назар был не прочь к сказке приобщиться.
Эти сказки перед сном появились спонтанно, никто их специально не задумывал. Они приобрели такую популярность, которую никто из нас не ожидал. Был даже такой случай, когда наш Русланчик ради этой самой сказки уговорил маму привести его в сад... поспать, когда они были на “больничном”...
Что это были за сказки и в чем была их ценность? Скорей, это были фантастические многосерийные истории, в героях которых ребята узнавали себя и друг друга по ходу их изложения. Между собой и вслух они это никогда не обсуждали – берегли каждую секунду, отведенную на сказку – лишь выразительно переглядывались: ага, понятно кто это или же главный герой, узнав себя, начинал медленно выпрямлять свой корпус, переходя из горизонтального в вертикальную плоскость, а те же, кто лежал за ним, тут же возмущенно орали: Кирилл, сядь!!! Не менее интересной была другая сторона сказки – фантастические истории переплетались с реальными событиями текущего дня.
Да и из кризисной ситуации с Назаром надо было как-то выбираться – нельзя было допустить, чтобы период острых переживаний мальчика затянулся. Да и о детях надо было думать: вот они проснуться, а перед ними все тот же набедокуривший и несчастный Назар. И вместо того, чтобы ускоренными темпами двигаться вперед (или назад), надо будет думать, как обходить этого неприкасаемого Назара...
Поэтому главным героем очередной серии и стал Назар. Как бы далеко его короткое сказочное имя Ник от реального имени не стояло, все ребята почти одномоментно посмотрели в его сторону, а сам Назар стал медленно выползать из-под одеяла. Ведь именно благодаря ему была спасена единственная в своем роде планета Рези, которая обладала редкостным свойством космической материи сжиматься при грозящей ей опасности...
В результате сказочных манипуляций Назар был извлечен из ямы презрения, где он в силу понятных причин оказался, а ребята сократили время его прощения.
Если говорить о ситуативной стороне дела, сказки для воспитателей, наверное, были временем отдыха от ставших занудными рефлексий (почему они стали такими и что надо было с этим делать – отдельный разговор).
Могут быть сомнения в развитости мыслительной или действенной сфер личности френистов, но в правильном формировании адекватной чувственно-эмоциональной сферы сомневаться не приходилось.
И в заключение, вот одна из статей городской газеты за 1998г. о некоторых “делах” малышей из группы Френе:
